1791 год. Черноморский флот возмужал, выбешивая своими победами нашего давнего врага - Османскую империю, считавшую Черное море "Озером турецких султанов". Призвав на помощь алжирцев, Великая Порта готовится нанести русским финальный удар. Возглавляет армаду кораблей гроза Средиземноморья алжирский адмирал Саид-Али. Это он обещает султану Селиму III доставить Ушакова в Константинополь на цепи, в кандалах.  Вышло по-иному. Утром 31 июля 1791 года наши корабли находят турецкий флот у мыса Калиакра.

Как водится, силы неравные. У турок 2000 пушек против нашей 1000 и 20 000 османов против 9500 русских. С берега их эскадру прикрывает батарея.

Деркий манёвр Ушакова 

В тот день османы отмечали Рамадан-байрам, а часть экипажа даже его и праздновала - на берегу. Ушаков, уделявший большое внимание разведке, мгновенно принимает гениальное решение. И делает маневр, который войдет во все учебники военного искусства. Не теряя времени на перестраивание "в линию баталии" и этим нарушая все правила ведения боя, он устремляется в зазор между турецким флотом и берегом. А затем под огнем береговых батарей атакует врага. Мало того, что османы не ожидали русских, так они еще и не поняли маневра. Гибельная сумятица турок позволяет нашим кораблям завязать ближний бой, взяв на время "в союзницы" береговые батареи, которые, пока не опомнились, лупили и по вашим, и по нашим. При кажущейся простоте, маневр Ушакова был сколь дерзок, столь и опасен - не выскочить на отмель, не помчаться под вражеские пушки, не замешкаться при повороте... Что касается нарушения Ушаковым правила "перед боем перестроиться в линию баталии", то тут стоит сказать, что в 1757 году за подобное был казнен английский адмирал Бинг, и неслучайно. Правила в военном деле - результат многолетнего опыта, оплаченного чьими-то жизнями. Чтобы их нарушать, побеждая, а не погибая, дерзости да удачи мало. Отвага Ушакова основывалась на уверенности в том, что он и каждый из экипажа его 20 кораблей - единое целое. Да, за этим годы тренировок. Но не только. Прислушаемся к наблюдательным грекам, изумлявшимся единству русских воинов.

Удивляясь религиозности Ушакова, купец Николай Пасхалис писал: "Поразительно благочестие Ушакова, как и других русских. Невероятно, но каждое воскресенье все солдаты желают посещать Божественную литургию, для них выделено шесть церквей. Точно так же и он с остальными ходит на обедню к святителю Спиридону или в монастырь Богородицы". Для единства одной муштры мало, да и заботы о каждом может быть недостаточно. Тут срабатывал и навык общей молитвы.

Но вернемся к туркам. Утро следующего дня столица Блистательной Порты запомнила надолго. Первые лучи солнца, разогнав тьму, озарили итог боевой кампании, золотя обломки некогда великой эскадры. "Испуганный при виде своих кораблей, лишенных мачт и совершенно разбитых, - напишет позже о Селиме III Екатерина II, - он тотчас же отдал приказ кончить (мирные переговоры) возможно скорее... и его высочество, заносившееся 24 часа тому назад, стал мягок и сговорчив, как теленок".