В ранние годы своего существования Твиттер был пространством освобождения от стыда. Люди выдавали свои самые сокровенные секреты, а читающие признавались: «Боже мой! Я точно такой же или такая же». Люди без шанса высказаться осознали, что у них есть голос и что он силён и выразителен. Если в газете появлялась колонка расистской или гомофобной направленности,

мы понимали, что с этим можно покончить. Мы бы прижали эту газету. Мы бы ударили из орудия, которое было у нас, но не у них: травля в социальных сетях. Рекламодатели отозвали бы рекламу. Если сильные мира сего злоупотребляли властью, мы призвали их к ответу. Это было как демократизация правосудия. Иерархии были сметены. Мы собирались изменить мир к лучшему.

Уличили в фальсификации

Вскоре автора научно-популярных книг по имени Джона Лерер с позором уличили в плагиате и фальсификации цитат. Он места себе не находил от стыда и раскаяния, сам мне об этом рассказывал. У него появилась возможность принести публичные извинения, выступив на официальном обеде благотворительного фонда. Для него это было бы самым важным выступлением в жизни. Возможно, на душе у него стало бы немного легче. Он знал заранее, что фонд собирался осуществлять прямую трансляцию мероприятия. Однако вплоть до прибытия он не знал, что рядом с ним будет установлен гигантский экран с лентой из Твиттера. (Смех) И ещё один экран — перед ним на уровне глаз.

Не думаю, что сотрудники фонда так поступили из садистских побуждений. Скорее, они даже и не подозревали, что в этот самый момент прелестная наивность Твиттера столкнулась со всё более ужасающей реальностью.

Вот такие сообщения из Твиттера низвергались на него, пока он пытался извиняться:

«Джона Лерер пытается нас заболтать, чтобы мы его простили». (Смех)

Или: «Не верю, что Джона Лереру бывает стыдно».

Наверное, написавший это великолепно разбирается в психологии, раз смог определить подобное по крохотной фигурке человека за кафедрой.

Или: «Джона Лерер — чёртов псих».

Идея последнего слова показательна: обесчеловечить того, кого хотим задеть. Ведь хочется причинить боль, но не испытывать угрызений совести. Представьте, если бы так проходил суд: обвиняемый умолял бы дать ему возможность исправиться, а судья орал бы на него: «Достал! Псих!» (Смех)

Когда мы смотрим судебные драмы, мы обычно на стороне добренького адвоката защиты. Но дай нам волю — и мы превращаемся в судей, выносящих смертный приговор.

Власть быстро развращает.

Мы накинулись на Джона за то, что он злоупотребил своим положением, но Джона на тот момент уже признал вину, а мы продолжали «пинать» его и радоваться про себя, как мы ему наваляли. Со временем стала ощущаться какая-то странная пустота, если не было повода придраться к злоупотребившим властью знаменитостям. День без травли превратился в бесцельно прожитый день, когда грызёшь ногти от нечего делать.

Послушайте одну историю. Она о женщине по имени Джастин Сакко. Она работала PR-менеджером в Нью-Йорке. У неё было 170 подписчиков в Твиттере. Она постила в Твиттер всякие колкие шутки вроде этой, написанной в самолёте из Нью-Йорка в Лондон. [«Стрёмный немец. Летишь первым классом. На дворе 2014 год! Купи дезодорант». Мои мысли, вдыхая запах пóта.] Джастин улыбнулась своему остроумию, нажала «Отправить» — ноль комментариев. Ей стало грустно, как бывает всем нам, когда интернет не похвалит нас за остроумие. (Смех) Полная тишина, интернет никак не отвечает. Она приземлилась в Хитроу, имея немного времени до следующего рейса, и вот она сочинила очередную язвительную шутку:

Эффект разорвавшейся бомбы.

[Лечу в Африку. Надеюсь не подцепить там СПИД. Шутка. Я же белая!]

Снова смеётся про себя, отправляет твит, садится в самолёт — ответов нет. Выключает телефон, засыпает, просыпается спустя 11 часов, включает телефон, пока самолёт выруливает с посадочной полосы, как вдруг приходит сообщение от кого-то, с кем она с университета не общалась, а в нём: «Искренне тебе сочувствую». Следом — сообщение от лучшей подруги: «Позвони мне! Срочно! Твой пост стал первым в мировом рейтинге Твиттера». (Смех)

А произошло вот что: один из её 170 подписчиков отправил твит журналисту из Gawker, а тот ретвитнул его своим 15 000 подписчикам. [А сейчас весёлая шутка от PR-босса IAC.] Она произвела эффект разорвавшейся бомбы. Спустя пару недель я говорил с журналистом из Gawker. Послал ему имейл, спросил, что он почувствовал. Он ответил: «Удовольствие». И добавил: «Уверен, у неё всё в порядке».

Но у неё всё было далеко не в порядке, ведь пока она спала, Твиттер взял её жизнь в оборот и последовательно её уничтожил. Вначале нашлись доброхоты: [Если слова @ДжастинСакко оскорбляют вас, вместе поможем @CARE в их работе в Африке.] [В свете гнусного расистского твита сегодня жертвую деньги @care.] Затем появились «просто в шоке»: [Нет слов от омерзительно расистского твита Джастин Сакко. Я просто в шоке.]

Кто был тогда в Твиттере?

Некоторые из вас. Шутка Джастин заполонила вашу ленту новостей в Твиттере, как мою? Мою — весьма. Я подумал тогда то, что думали все. А все думали: «Ух ты, кто-то круто облажался! Вот и закончилась чья-то сладкая жизнь!» Я сел в кровати, положил подушку под голову и вдруг подумал, что как по мне, так шутка изначально не была расистской. Возможно, она не бравировала своим превосходством, а высмеивала тех, кто таким превосходством кичится. Это вполне в русле комедийной традиции в духе «Южного парка», шоу Колберта или Рэнди Ньюмана. Может, вина Джастин Сакко лишь в том, что она не так смешна, как Рэнди Ньюман. На деле, когда мы встретились с ней пару недель спустя в баре, она была попросту раздавлена. Я попросил её объяснить шутку. Она сказала: «Жизнь в Америке загоняет наc в некое неведение о том, что происходит в странах Третьего мира. Я пыталась пошутить на тему этого неведения».

А ведь той ночью одна женщина в Твиттере, автор из New Statesman, Хелен Льюис, — она ещё редактировала мою книгу о публичном позоре, — написала тогда: «Не думаю, что её шутка изначально была расистской». На неё сразу же обрушилась волна твитов такого плана: «Ты просто такая же стерва из высшей расы». К своему стыду, как она пишет, она молча наблюдала за тем, как рушится жизнь Джастин.

Краски сгущались. [Заявите в полицию на эту мразь @ДжастинСакко.] Затем последовали призывы уволить её. [Удачи с поиском работы в новом году. #СкороУволят] Тысячи людей во всём мире решили, что они обязаны добиться её увольнения. [@ДжастинСакко это последний твит в твоей карьере. #ЖальНеЖаль] Компании также пытались раскрутиться за счёт скандала с Джастин: [Когда вам захочется разместить что-то глупое перед полётом, убедитесь, что на борту интернет от @Gogo!] (Смех)

Многие компании сделали на этом хорошие деньги. Раньше имя Джастин искали в Google обычно около 40 раз в месяц. В тот месяц, только с 20 декабря и до конца месяца, её имя в Google искали аж 1 220 000 раз! Один интернет-аналитик сказал мне, что Google заработал от 120 до 468 тысяч долларов на скандале с Джастин, а мы — те, кто писал эти оскорбления, — не получили ни шиша. (Смех) Мы трудились на Google бесплатно, как какие-то «обзывалы-стажёры». (Смех)