Двадцать лет назад, когда я ещё работал в Лондоне на полную ставку юристом-адвокатом и правозащитником в юридической практике, в промежутке между судебными заседаниями Высокого суда , совершенно случайно я встретил знакомого молодого человека, который только что уволился с работы в министерстве иностранных дел Великобритании. Когда я спросил его: «Почему ты ушел», он рассказал мне следующую историю.

Однажды утром он пришел к своему боссу и сказал: «Давайте сделаем что-нибудь в защиту попираемых прав человека в Китае». И его босс ответил: «Мы не можем ничего сделать в направлении защиты прав человека в Китае, потому что поддерживаем торговые отношения с Китаем». Мой друг ушел, «поджав хвост», но через шесть месяцев он снова вернулся к своему боссу, и на этот раз сказал: «Давайте сделаем что-нибудь в защиту попираемых прав человека в Бирме», (ныне Республика Союз Мья́нма ) Его босс снова сделал солидную паузу и сказал: «О, но мы не можем ничего сделать с правами человека в Бирме, потому что у нас НЕТ торговых отношений с Бирмой».

Плох или хорошо конфликт?

Именно в этот момент он понял, что должен уйти. Это было не просто лицемерие, которое дошло до него. Это было нежелание его правительства вступать в конфликт с другими правительствами, в напряженных дискуссиях, все это время жертвам ни в чем не повинных людей.

Нам постоянно твердят, что конфликт плох, а компромисс - хорош; что конфликт — это негатив, а консенсус - позитивен; Что конфликт плох, но сотрудничество хорошо. Но, на мой взгляд, это слишком упрощенное видение мира. Мы не можем знать, является ли конфликт плохим, если мы не знаем, кто воюет, почему они борются и как они борются. И компромиссы могут быть с гнильцой, если они вредят людям, которые не находятся за столом, людям, которые уязвимы, лишены прав, людьми, которых мы обязаны защищать.

Теперь вы можете скептически относиться к адвокату, спорящему о преимуществах конфликта и создающим проблемы для компромисса, но я также получил квалификацию медиатора, и в эти дни я посвящаю часы, рассказывая об этике pro bona (бесплатно). Но если вы примете мой аргумент, это изменит не только то, наше субъективное мнение, от которого я хотел бы воздежаться на некоторое время, но это изменит наше мировоззрение и позицию по вопросу серьезных проблем социальных благ: здравоохранения и окружающей среды. Позволь мне объяснить.

Каждый школьник срених классов в Соединенных Штатах, включая мою 12-летнюю дочь, узнает, что есть три ветви власти, законодательная, исполнительная и судебная. Джеймс Мэдисон писал: «Если в нашей Конституции и в любой свободной конституции есть какой-то более священный принцип, чем любой другой, это то, что отделяет законодательную, исполнительную и судебную власть». Основатели Конституции США были не просто озабочены концентрацией и злоупотреблением власти. Они также понимали опасности незаконного воздействия. Судьи не могут определить конституционность законов, если они участвуют в принятии этих законов, и не могут нести ответственность за другие ветви власти, если они сотрудничают с ними или вступают в близкие отношения с ними. Конституция, как выразился один известный ученый - это «приглашение к борьбе». И мы, люди, служим, когда эти отрасли действительно борются друг с другом.