Кризис долгов — это всегда кризис государства и общества, признак и причина острейших социальных конфликтов. По западным меркам закредитованость населения нашей страны все еще очень невелика. Процент неплатежей пока не угрожает существенным образом банковской системе, банкиры с лихвой покрывают риск невозврата кредитов огромными процентами. Но зато наша ситуация выглядит очень жесткой

для граждан на фоне высоких процентных ставок, валютных скачков, небольших доходов населения (5% должников вынуждены отдавать в счет долга более 70% своих доходов), высоких цен на недвижимость и хамоватой активности коллекторов. Судя по процентам, кризис не велик, но по жизни он задевает самые основания нашей экономики и общества. Кредит, который на Западе является главным инструментом создания благополучного и миролюбивого среднего класса, у нас становится причиной роста бедности и классового озлобления

Без жилища

Программист Алексей Шевченко еще недавно жил на первом этаже панельной «двушки» в подмосковном Щелково. Квартиру он купил в 2006 году, вступив в валютную ипотеку на двадцать лет. Условия «евростандартные»: за 98 тысяч условных долларов он получил бетонные стены, цементные полы, вместо удобств — общий стояк, вместо электроплиты — провод электрощита с неработающей электропроводкой.

— Мы с женой были на седьмом небе, — Шевченко вспоминает о тех днях, как о позапрошлом веке. — Свой первый угол.

Сегодня супруги Шевченко разведены, у Алексея другая семья и двое детей, и на столе у него лежит повестка в суд. Банк выставил бывшим супругам Шевченко судебный иск на 157 613,58 долларов или 10 млн 832 рубля, — за просрочки по валютной ипотеке с 2014 по 2015 год, плюс 66 тысяч рублей — госпошлина. Кризис конца 2014 года и последующее пике рубля относительно доллара больно ударили по заемщикам Шевченко. При ежемесячном пае в 920 долларов бывшие супруги вносили по 460 каждый. После падения курса рубля их возможности резко ужались. Алексей в счет ипотеки должен отдавать до 80% своего дохода, что он отказался делать, поскольку в квартире больше не живет. Его бывшая жена согласилась платить половину ежемесячного пая. Долг стал расти.

Беспроцентный сыр и мышеловка

Ситуация с долгами по рублевым, особенно потребительским кредитам, намного мягче. Хотя напоминает закрытую кастрюлю с кипящей водой: совокупный долг по потребительским кредитам (6,5%) — самый высокий среди всех видов долгов. И он продолжает расти, хотя доступ к кредитованию сужается.

Так, недавно Ирина и Антон Бородулины, зарабатывающие на жизнь мелким предпринимательством, решились на приобретение компьютера нового поколения. За «игрушку» они не выложили ни копейки, взяв ее в рассрочку на 10 месяцев за 101 тысячу рублей. Правда, в первом банке им отказали. Кредитная история подкачала: несколько лет назад Ирина, по служебным делам театра «Практика», где она служила, открыла там счет. После заграничной командировки она его закрыла, а когда пришла получать кредит на компьютер, узнала, что ей выставили счет за три года — за обслуживание карты, которой она не пользовалась. Ирина платить 81 тысячу рублей ради восстановления приличной кредитной истории не стала. В итоге в кредите ей отказали еще два банка. Пожалел четвертый, и не ее, а мужа, на которого удалось оформить кредит.

— Я исходил из того, — говорит Антон, — что беру топовую модель, на которую мне надо копить полгода. А тут все и сразу. Поэтому переплата в 6% — нормальная сделка.

Каким же было разочарование Бородулиных, когда вместе с первой квитанцией по оплате кредита, они получили еще две: на 500 рублей — за оформление договора и на 300 рублей «за текущее обслуживание». Теперь у них разлад. Муж занял позицию — «плюнь и разотри». Жена, посчитав, что за 10 месяцев придется выплатить 3500 рублей, не оговоренные кредитом, считает себя обманутой. Когда Ирина пришла в магазин, где был куплен компьютер, и попыталась обратиться к менеджеру, заключавшему с Бородулиными договор, ей предложили прийти через два-три дня.

— Нас сутки проверяли, — рассказывает она, — сначала в паспортный стол и на работу мужу позвонили. Потом мне домой. Спрашивали, проживаю ли тут я и муж?

Рассказывая, Ирина перелистывает лежащие на столиках условия кредитования, выданные банком. Лишь после заключения договора, дома, когда пришли первые квитанции на оплату, Ирина Бородулина обнаружила подвох. «Я прочитала все примечания, — признается она, — и поняла, что значит беспроцентный кредит. Это когда в него не закладываются проценты по обслуживанию договора».

Позже в разговоре с менеджерами магазина выясняется, что эти условия, правда, без указания суммы выплат в договоре были набраны мелким шрифтом. На него заемщики не обратили внимания.

Зачатие в кредит

С помощью «кредитного плеча», позволяющего в рассрочку под процент делать дорогие приобретения, мы с вами должны становиться богаче и благополучнее. Но, как признают эксперты Института социально-экономических проблем народонаселения (ИСЭПН) РАН, рост просрочек по валютной ипотеке и розничным кредитам могут вернуть в страну не только бедность — нищету. Прежде всего, ученые и официальная статистика расходятся в определении масштабов бедности: Росстат дает «плавающую» цифру в 18-24%, ученые настаивают на 50–60% бедствующих россиян.

Наш прожиточный минимум очень тощий,

— убеждена демограф Наталия Римашевская, член-корреспондент РАН, эксперт ООН по вопросам старения населения. — В бедности у нас живут до 60% граждан. Причем, я пользуюсь статистикой Росстата. Цифры ведь не говорят о том, сколько у нас обездоленных. Они показывают: сколько людей имеют доход ниже прожиточного минимума. А уже наша воля выводить черту бедности — это могут быть и те, кто имеет один прожиточный минимум, полтора, два. Это зависит от интерпретации цифр. По данным Росстата, у нас насчитывается 28 млн человек, получавших доходы ниже прожиточного минимума. Моя логика проста, она крепится на стандартах ООН. В определении бедности надо учитывать не только минимальную потребительскую корзину (еда, одежда), но и другой минимум — обеспечение жильем. В результате исследований экспертиза ИСЭПН РАН пришла к заключению о том, что жилье около 60% российских семей нуждается в капитальном ремонте. Я считаю, что за рамками границы бедности некорректно оставлять тех, кто не имеет минимума жилищной обеспеченности. И потом прожиточный минимум не обеспечивает полноценного питания, такие люди — это не бедные, они голодные. Бедные — это те, у кого доходы не больше двух прожиточных минимумов. Их у нас действительно около 20%.

И хотя многие законодатели и сенаторы выводы Римашевской считают «радикальными», они признают, что стандарт прожиточного минимума остается низким, искусственно сокращая число бедных. По закону этот стандарт пересматривается каждые пять лет. Последний раз он был утвержден в 2010 году, но вновь не включил в себя некоторые общеевропейские нормы. Все вновь ограничилось едой и одеждой, на которые, по данным фонда «Общественное мнение», и работают большинство россиян. На то, что определяет признаки качества жизни — бытовую технику, мебель, машины и значительно реже — жилье, берут кредиты, попадая в расставленные ловушки невыплат, что способствует социальному неравенству, которое имеет тенденцию к росту.

— Это признаки предреволюционной ситуации, — считает Наталия Римашевская, — ведущие к обнищанию масс. Надо налоговую систему устраивать так, чтобы те, кто получает высокую зарплату, платил больше, чем те, кто получает среднюю зарплату, а те, кто маленькую, — вообще от налогов освобождался. А у нас с бедных сначала берут налог, а потом им доплачивают. Я всегда была против адресной помощи. Например, пособие на детей. Что значит давать его «адресно»? Это значит только семьям, где доходы ниже прожиточного минимума. Но вместо того чтобы поднять заработную плату работнику в этой семье, повысив его мотивацию к труду, снизив его зависимость от кредитов, мы бюджетные деньги перекладываем из одного кармана в другой. При этом растим прослойку чиновников, которые, распределяя эти ресурсы, «съедают» еще больше денег на административные расходы. Параллельно губим ростки относительно состоятельных россиян, которых пытаемся называть «средним классом». На самом деле даже средний класс у нас зачат в кредит.

На самом деле такое «кредитное» происхождение среднего класса не наше изобретение, а прежде всего американское. Размах потребительского кредитования там велик с 1950-х годов. Но, между прочим, и там далеко не все гладко. Начиная где-то с 1970-х годов капитал открыл для себя такое ноу-хау: если вы хотите, чтобы люди покупали больше товаров, то не повышайте им зарплату, а давайте побольше кредитов. Тогда они заплатят дважды: и производителю с продавцом, и банку. С тех пор, с поправкой на инфляцию, уже лет сорок реальные доходы среднего класса в США не растут. Но страна эта, конечно, очень богатая, с прекрасными условиями для бизнеса. В Европе шли другим путем. Ипотека, скажем, там очень развита, но вообще социальное европейское государство — не пустой звук. Средний класс формировался во многом на его основе, включая высокую защищенность труда и в целом правовую защищенность.

У нас тоже по Конституции социальное государство.

Надо признать, что построено оно еще при СССР, с тех пор ничего собственно «социального» не прибавилось. Не будь этих остатков социальности, мы были бы совсем дико-капиталистическим обществом. Ну а там, где социальная защита отсутствовала изначально, людям приходится тяжелее всего. Именно такова ситуация на кредитном рынке.

Вопрос в том, заинтересовано ли государство в действительности, как говорилось еще несколько лет назад, в формировании мощного среднего класса — опоры политической стабильности, источника потребительского спроса, среды, занимающейся квалифицированным трудом и частным бизнесом? Или эта задача снята с повестки дня, и мы готовы превратиться в страну с господством узкого слоя богатой элиты, управляющей массой люмпенов и маргиналов, да и просто предоставляющей эту массу самой себе, но не упускающей и случая на ней нажиться. Ведь она хоть и бедная, а масса, и небольшую прослойку прокормить может.

Общество у нас беднее западного, но при этом вынуждено платить по счетам больше. И это не проблема «финансовой грамотности», Да, многие люди по неопытности или из избыточного риска клюют на агрессивную рекламу, устав от бедности и безнадеги, желая жить лучше. Но так делают люди во всех странах! Люди везде одинаковые. Но в разных странах разный уровень цивилизованности и управленской квалификации правительств, одна из главных функций которых — добиваться справедливого баланса между интересами должников и кредиторов. И, естественно, экономического роста и развития.

Эксперт
Москва, 30.07.2018

Отрывки из публикации 
Долг и бунт
Владимир Емельяненко 2015