Общество  превратилось в толпу

У нас все наоборот: общество практически превратилось в толпу. Наша эмоциональная реакция на разного рода стрессы (не только теракты, но и техногенные катастрофы, безработицу, снижение уровня жизни и т. д.) - это не мобилизация, как в Европе, а демобилизация. Не бунт или социальный взрыв, а апатия, равнодушие, медленное умирание. По сути, социальный иммунодефицит не менее опасный, чем СПИД.
Есть и еще один аспект, который почему-то упускают из виду. Люди-«атомы» живут в стране, где никто никого не знает и видит только по телевизору. Это в маленьком Беслане существуют родовые связи между людьми и их взаимная поддержка.
А если говорить о стране в целом, то никакой реакции на теракты, если бы их не показало ТВ, не было бы вообще. Даже если в Москве происходит взрыв у метро станции «Рижская», для людей, живущих у метро «Университет», это как будто в другом городе. Им тоже страшно, но страх размытый, неспецифический. Единственная реакция, которая прослеживается после терактов, - это «пофигизм».
Мы вроде бы боимся всего, но на повседневное поведение это никак не влияет. Что, люди перестали пользоваться метро, самолетами, троллейбусами? Они не могут позволить себе такой роскоши. Мы стали собраннее и бдительнее? Возможно, но ненадолго. Как ни ужасно это звучит, но нашему обществу, чтобы мобилизоваться, даже самых страшных жертв сегодня недостаточно. Общество в его нынешнем состоянии даже такие ужасные трагедии разбудить не в силах. Страх сам по себе не организует людей.

- Тогда что?
- Мне запомнилась мысль священника одного из московских храмов, где в последние дни шли молебны за упокой погибших в терактах. Он сказал: эти жертвы не будут напрасны, только если каждый из нас сумеет задуматься над собственной жизнью и что-то в ней кардинально изменить, чтобы мир стал хоть ненамного добрее и лучше. Он прав. Но это не все.
Говорить надо не только об ответственности каждого перед собой, но прежде всего об ответственности власти перед людьми. Власть - и духовная, и светская - сейчас просто обязана помочь людям самоорганизоваться не в «масштабах страны», а на уровне городов, кварталов, поселков. Руководители каждой организации должны общаться со своими сотрудниками, объяснять им, как себя вести в экстренных случаях...
- По-вашему, власть может сейчас сделать что-то помимо «завинчивания гаек»?
- Как показывают все опросы последнего времени, общество не против, чтобы его слегка «завинтили». Не в том смысле, чтобы отобрать у кого-то его права и свободы. Но сейчас, мне кажется, наступил достаточно редкий момент во взаимоотношениях общества и власти: их представления о том, что такое «порядок», более или менее совпадают.
Все элементарно. Если вы ведете ребенка в школу, то хотите быть уверены, что заберете его оттуда целым и невредимым. Если в школе ремонт - что никто под видом стройматериалов не спрячет под полом взрывчатку. Что подкупленный работник аэропорта не привяжет к шасси адскую машину и не пропустит на борт шахида.

Порядок - это четкая работа всех частей государственной машины, ответственность каждого (от рабочего до спецназовца) за свой конкретный участок работы. Я не считаю, что наша власть настолько примитивна, что она уповает в наведении порядка только на «силовые меры». Сейчас это прежде всего интеллектуальная составляющая: нужны усилия не только силовиков, но прежде всего управленцев.
- Сразу после терактов люди сотнями пошли сдавать кровь, собирать вещи, делать какие-то малые благие дела. Но нет ли опасности, что столь же стихийно они пойдут мстить и громить?
- Не думаю. Такая опасность может существовать разве что непосредственно на месте, где произошла эта ужасная трагедия. Но, по всей видимости, предупреждения президента о недопустимости разжигания межнациональной розни были не случайными и возымеют нужный эффект.
Реакцией остального населения России, по-видимому, останутся все те же апатия и страх. Хуже то, что «организации» благих дел, по сути, никакой не было - лишь выплеск индивидуальных эмоций, стихийный и, к сожалению, кратковременный.
На него должны были немедленно отозваться и поддержать политические партии, общественные движения. Но от них никто подобного и не ждал: они слишком слабы. А вот власть могла бы обратиться к людям и организовать их на какие-то слаженные действия.
- Самое страшное - неизвестность. Трудно быть «бдительным», когда не знаешь врага в лицо. Занимаются ли наши ученые исследованиями психологии терроризма?
- В открытых источниках мне подобные работы наших ученых (за редчайшими исключениями) не встречались. Хотя я уверена, что в ФСБ или МВД такие исследования ведутся.
Террористы, как правило, - молодые люди, выросшие в условиях войны. Они совсем иначе ценят человеческую жизнь - и свою, и чужую. Религиозная составляющая важна далеко не всегда, хотя и играет свою роль. Но, например, без всякого ислама в Северной Ирландии выросло целое поколение детей, для которых взрывы на улицах - не шок, а повседневность. У них другая логика.
И нашей всеобщей ошибкой мне кажется то, что мы никак не хотим себе признаться, что живем не во время «локальной операции ограниченного контингента» где-то вдали, а на самой настоящей войне.