Любопытный эксперимент

Гнизи и Растачини поинтересовались, как часто в этих 10 детских садах опаздывают забирать детей. Оказалось, – это и показывает график, здесь число недель, а здесь число опозданий, - что среднее число опозданий для 10 детских садов колеблется между 6 и 10. После этого они разделили детские сады на две группы. Белым здесь показана контрольная группа; для нее они ничего не меняли. В группе садов, обозначенной черной линией, они сказали: „Мы меняем ситуацию с сегодняшнего дня. Если вы опоздаете забрать ребенка больше, чем на 10 минут, мы прибавим к вашему счету 10 шекелей. И никаких „но”, „а если” и прочего”.

Штраф, снимающий ответственность

Как только они объявили о том, что вводится штраф, поведение родителей, дети которых ходили в эти детские сады, изменилось. Каждую неделю в продолжение четырех недель опозданий становилось все больше, пока не стало втрое больше, чем их было до введения штрафа, после чего в течение остального периода действия штрафа их число колебалось, опозданий было то вдвое, то втрое больше, чем до введения штрафа. Вы, конечно, понимаете, что произошло. Введение штрафа нарушило культуру отношений между родителями и детским садом.

Вводя штраф, детский сад как бы сказал родителям, что все их обязательства перед педагогами аннулируются с уплатой 10 шекелей, и что родители могут не испытывать перед педагогами чувства вины или неудобства. Вот родители и сказали себе, – и были правы: „10 шекелей, если опоздаю забрать ребенка? Подумаешь, большое дело!”. 

Объяснение человеческого поведения,

которое мы унаследовали в ХХ веке, сводится к тому, что каждый из нас совершает рациональные поступки, цель которых - максимальная польза для него. И по этой логике, поскольку у детского сада не было контракта с родителями, он мог бы принимать любые меры, ничем себя не ограничивая. Но на самом деле это не так. В своей практике педагоги использовали не договорные, а социальные ограничения. И, что самое главное, социальные ограничения создали культуру отношений более великодушных, чем договорные ограничения. Эксперимент Гизи и Растачини продолжался около 3 месяцев, - именно столько был действителен штраф, - после чего они сказали: „Все, можно кончать. Картина ясна”. И тут произошло нечто весьма интересное. Ничто не изменилось. Культура, сломанная введением штрафа, осталась сломанной и после того, как штраф отменили. Экономическая мотивация и внутренняя мотивация не только не совместимы; эта несовместимость может сохраняться в течение длительного времени. Так что, когда вы создаете такого рода ситуации, фокус в том, чтобы понимать, где вы опираетесь на экономическую часть сделки - как родители, которые доплачивали педагогам, - а когда опираетесь на социальную часть сделки, то есть когда вы в действительности рассчитываете на щедрость и великодушие.

Здесь я возвращаюсь к „LOLcats” и „Ушахиди”. Они представляют собой широкий спектр, что, по-моему, важно иметь в виду. Оба сайта созданы на когнитивном потенциале. Оба созданы на том основании, что людям нравится творить и нравится делиться сделанным. Принципиальная разница между ними состоит в следующем. Ценность „LOLcats” – его общественная стоимость. Эту стоимость создают его участники друг для друга. Сети с общественной стоимостью вы найдете где угодно, каждый раз, когда увидите агрегат или свободно предоставляемую, всем доступную информацию, - будь то фотографии на сайте „Flickr” или ролики на „Youtube”, или что-то еще. И это хорошо. Мне „LOLcats” нравится, как и всем, может быть, даже чуть больше. Но это проблема, которую в большой степени уже решили. Мне трудно представить себе будущее, в котором кто-то говорит: „Где же, о, где мне найти фотографию миленькой кошечки?”.

Для общего блага pro bono

В отличие от „LOLcats”, ценность „Ушахиди” - - его гражданская стоимость. Она создается участниками сайта, но идет на пользу обществу в целом. Цель, которую ставит перед собой „Ушахиди”, - - не просто улучшить жизнь для его участников, а улучшить жизнь для каждого члена общества, в котором действует „Ушахиди”. И гражданская стоимость этого рода - не просто побочный эффект следования внутренней мотивации человека. На деле она станет побочным результатом того, на что все мы, вместе взятые, употребим усилия такого рода.

У нас есть в год триллион часов для создания ценностей путем участия в общих делах, Все это время – в нашем распоряжении. И мы могли бы использовать его с пользой постоянно, год за годом. Число людей, которые смогут участвовать в осуществлении таких проектов, будет возрастать. Мы видим, что организации, созданные на культуре великодушия, способны добиться невероятных результатов без огромных накладных расходов по контрактам. Эта модель сильно отличается от нашей модели действия крупномасштабных групп, рожденной ХХ веком и оказавшейся несостоятельной.

Разницу между ними создаст то, о чем говорил Дин Кеймен, изобретатель и предприниматель. Кеймен сказал, „Свободные культуры получают то, что они прославляют”. У нас всех есть выбор. У нас есть тот самый триллион часов в год. Мы можем потратить их на то, чтобы превозносить друг друга, и так мы и будем делать, - Это нам ничего не стоит. Но мы также можем прославлять, поддерживать и вознаграждать людей, которые стремятся использовать когнитивный излишек для создания гражданской стоимости. И в той мере, в какой мы это сделаем, в той мере, в какой способны это сделать, в этой же мере мы сможем изменить наше общество.

Переведено с английского языка.-Клэй Ширки - американский писатель, консультант и преподаватель по социальным и экономическим последствиям интернет-технологий и журналистики.