Ошибочные выводы, основанные на предубеждении:

И далее авторы исследования делают совершенно ошибочные выводы, основанные на предубеждении: Хотя закон «О медиации» 2011 года фокусируется на добровольном посредничестве, важно понять, что концепция добровольного посредничества не подходит для среднестатистического россиянина адвоката или гражданина на культурном уровне. В российском обществе бытует мнение, что добровольно процессы не работают. Без четких параметров и принудительного участия, клиенты и адвокаты также колеблются, чувствуя, что они впустую тратят свое время на неформальное урегулирование спора.

В действительности, это сильно противоречит объективным фактам. Примерно 10% споров в России оканчивается мировыми соглашениями. И этот показатель растёт. По наблюдению автора, как практикующего тренера -медиатора, именно успешность в достижении мировых соглашений побуждает тех же юристов и адвокатов обучаться на курсах медиации с целью повышения профессионального мастерства.

Вместе с тем, авторы исследования заметили объективно существующий барьер: Адвокатское сообщество очень кастовое в России. Адвокаты не любят прибегать к помощи третьих лиц. В отсутствие закона, принуждающего к использованию арбитра, юристы в России чувствуют, что они являются арбитрами по справедливости. Они расценивают предложение о том, чтобы третья сторона содействовала их переговорам, как оскорбительное и ненужное. Дальнейшие исследование утверждает, что посредничество как механизм альтернативного разрешения споров - АРС является нежелательной альтернативой в конкуренции с арбитражем, который гораздо более высоко ценится. Многие сторонники посредничества считают, что развитые и хорошо принятые арбитражные центры в Россия, такие как Московский Международный коммерческий арбитраж — МКАС, имеют монополию на АРС в России. Посредничество просто не может конкурировать. Да, на самом деле, такой стереотип существует. Но авторы упускают из виду, что по признанию Председателя Московского городского суда Ольги Егоровой менее двадцати процентов судебных актов исполняются в ходе исполнительного производства. Между тем, медиация возможна и особенно эффективна на стадии исполнительного производства. В этой сфере, равно как в части урегулирования сложных трудовых, социальных конфликтов, межэтнических и религиозных конфликтов и в ряде иных медиации просто нет альтернативы. Кроме того, авторы исследования упускают из виду заградительный тариф / третейский или медиативный сбор Московского Международного коммерческого арбитража — МКАС и Коллегии посредников при ТПП России, исчисляемый в тысячах долларов США. Такое положение дел открывает великолепные возможности для начала медиативной практике в перечисленных сферах, а также при купле-продаже бизнеса либо недвижимости (коммерческой жилой), в потребительских и семейных спорах, в наследственных спорах, где медиации не составляют конкуренции ни традиционные судебные процедуры в силу затяжного характера рассмотрения, ни коммерческий арбитраж в силу дороговизны услуг и ограничений нормативного плана.

В противовес этому авторы исследования ошибочно сминают что: адвокаты считают, что, учитывая общие знания об арбитраже как среди профессионалов, так и среди пользователей, жесткие и предсказуемая структура арбитражного процесса и общее уважение общественности к институту, облегчают реализацию состязательных подходов среднего российского адвоката, чем услуг медиатора.