Присяжных преследуют

Осенью 2013 года в Мордовии суд при­сяжных начал рассматривать дело мест­ного коммерсанта Юрия Шорчева (ма­стера спорта международного класса по шахматам) и его предполагаемых по­дельников. Их обвиняли в ряде тяжких и особо тяжких преступлений, в числе которых было участие в преступном со­обществе и вымогательство. Дело, со­ставленное стороной обвинения, было огромным, так что, по словам адвоката одного из подсудимых, первый процесс длился до 2016 года. И закончился он беспрецедентно.

«К концу процесса стало понятно, что присяжные склоняются к тому, чтобы вынести оправдательный вердикт, — рассказывает адвокат. — И тогда суд несколько дней не давал присяжным огласить вердикт. На саму коллегию стали давить, используя разнообраз­ные методы, вплоть до того, что облили краской одну из присяжных при выхо­де из дома, когда та собиралась идти на судебное заседание». Тем не менее присяжные остались непреклонны. И тогда сторона обвинения добились-таки развала коллегии, а дело направили на переъсмотр.

Новых присяжных, по-видимому, со­бирали уже искусственно и управляемо — по закону они избираются случайно при помощи специальной компьютер­ной программы. Большая часть колле­гии была сформирована из работников министерства образования Республики Мордовия. В конечном счете Юрий Шор- чев и обвиняемая вместе с ним группа лиц получили приговор. Апелляция в Верховном суде ни к чему не привела.

Нельзя сказать, насколько часто сто­рона обвинения оказывает подобное дав­ление на коллегию присяжных, — такая статистика, очевидно, просто не ведется, однако многие адвокаты, правозащит­ники и правоведы отмечают тотальную незащищенность «народных судей» от непроцессуальных форм воздействия на них со стороны участников процесса. И решение этой проблемы многие эксперты считают первостепенной. Неоднократно об этом высказывался и СПЧ. Выдвигают­ся и конкретные предложения.
«В первую очередь нужно закрыть все сведения о присяжных, чтобы стороны не злоупотребляли ими, пытаясь уже в процессе судопроизводства или после него изыскивать что-то о присяжных и затем добиться при помощи этой инфор­мации отмены вынесенного приговора, — считает Сергей Насонов. — Стоит также подумать о том, чтобы ввести институт изоляции присяжных на период, который предшествует вынесению вердикта, чтобы снять гипотетический риск воздействия и угроз. Например, на это время их можно было бы перемещать в гостиницу».

Некоторые специалисты предлагают перенять практику, существующую в некоторых европейских странах, когда участвующим в громких процессах при­сяжным выделяется охрана, а их имена и адреса известны лишь ограниченному кругу лиц. Однако помимо проблемы регулярно­го давления на присяжных в процессе судопроизводства есть и другая, не менее существенная, — формирование колле­гии. Так, в 2017 году Приморский крае­вой суд четыре раза безуспешно пытался собрать всех присяжных—осуществить это удалось лишь с шестой попытки. С одной стороны, такие сложности с явкой объясняются тем, что в стране почти не ведется правильная агитационная рабо­та. У нас так и не сформировался культ присяжного, далеко не все понимают важность и значимость этой граждан­ской обязанности.

С другой стороны, в реформирова­нии нуждается сама процедура формирования коллегии. По словам Сергея Насонова, российская система вызова присяжных заседателей вообще не пред­полагает какого-либо согласования с самим кандидатом. Человек, как из во­енкомата, получает повестку, в которой указана дата явки в суд — и точка. «В этом смысле мы могли бы перенять доре­волюционную практику: в Российской империи с кандидатами в присяжные суды заранее согласовывали удобное для них время, — предлагает правовед. — Они могли выбрать удобную для них сессию — зимнюю, весеннюю, летнюю или осеннюю, после чего уже подстраи­вали свои планы под грядущий судеб­ный процесс».
Иная практика, которую также пред­лагают перенять из дореволюцион­ной России, касается «царицы доказа­тельств». До 1917 года, если обвиняемый не подтверждал своих показаний, дан­ных на предварительном расследовании, они не исследовались в суде присяжных вовсе. Таким образом сразу решалась проблема незаконных способов понуж­дения к даче показаний. То же касается и круга оснований для отмены оправда­тельных приговоров вышестоящими судами. До революции он был очерчен предельно жестко и не толковался так широко, как сегодня.

Наконец, считает Николай Ковалев, стоит ввести обязательность единоглас­ного вердикта присяжных, чтобы избе­жать рисков, связанных с сокращением количества участников коллегии, и за­ставить прокуратору лишний раз поду­мать, прежде чем выдвигать обвинение: «Например, сейчас решение о виновно­сти подсудимого в районном суде может быть принято четырьмя голосами. На мой взгляд, этого недостаточно. Реше­ние должно быть принципиально общим. Если же коллегия не может достигнуть консенсуса, то она должна быть распу­щена и сформирована вторая. Если же и эта коллегия не приняла единодушного решения, прокурор должен отказаться от обвинения, а дело прекращается. Такой принцип, например, успешно работает сегодня в США и Канаде».